Автор: Александр КОРЕГИН (доцент кафедры социологии НаУКМА)

Необходимость пенсионной реформы в Украине политики, экономисты, журналисты и МВФ обсуждают давно. Экономисты говорят, что надо что-то делать, ибо денег нет, — и говорят правду. Журналисты проводят на себе эксперименты, пытаясь прожить месяц на сумму средней пенсии, говорят, что это невозможно, — и это правда. МВФ требует что-то сделать, повысить хотя бы неевропейски низкий пенсионный возраст для женщин и угрожает более страну не кредитовать — и это может стать правдой.

Политики говорят больше всех, но не всю правду и не всегда правду. В среду, 3 ноября, вице-премьер-министр Украины заявил, что правительство окончательно отказалось от обещанного ранее МВФ повышения пенсионного возраста для женщин. Оно-де нашло некие «компенсаторы» тех доходов в Пенсионный фонд, которые планировалось получить в результате означенного повышения. Какие компенсаторы — вице-премьер не сообщил.

Из заявления и всей новейшей истории страны следует одно: парламентские выборы в марте следующего года, вероятнее всего, будут. Только накануне выборов политики делают то, что нравится электорату, а главное — лично им ничего не стоит. А стоит госбюджету, в котором только и можно найти «компенсаторы», но в который можно положить лишь то, что вынуто из карманов налогоплательщиков. И если одной части электората что-то обещано, то взято оно будет из зарплат и доходов другой его части.

Поэтому особо радоваться не стоит, хотя бы до обнаружения «компенсаторов». Помнится, уже радовались отложенному повышению цен на газ для населения.

Откладывание решения проблемы — всегда плохо. Но некоторые отложенные проблемы имеют свойство приобретать необратимый характер. Проблема нехватки средств для выплат достойных наших граждан пенсий — из таких. Потому что ее корни — не в недостатках солидарной системы, теневых зарплатах и даже не в низкой стоимости труда в стране (хотя все эти недостатки, естественно, следует устранить, и как можно скорее). Ее корни находятся в другой, гораздо более сложной и трудно решаемой проблеме — крайне неблагоприятной возрастной структуре нашего общества, проще говоря, его стремительно нарастающем старении.

Именно эта проблема может приобрести необратимый характер, и его первый признак — депопуляция — уже налицо. Поэтому, говоря о пенсионной реформе и такой ее составляющей, как возрастной порог выхода на пенсию, необходимо держать в поле зрения именно эту стратегическую проблему. И, определяя цели реформ, в том числе пенсионной, иметь в виду, что главной, безотлагательной и стратегической целью нашего общества сегодня является восстановление простого естественного воспроизводства поколений. Иначе послезавтра может сложиться ситуация, при которой о пенсионном возрасте рассуждать будет просто некому.

Дело в том, что наполнение Пенсионного фонда зависит не только от сумм отчислений, но и от их количества, иными словами — от числа работающих. А здесь у нас тенденция, как известно, аховая и в ближайшем будущем будет только ухудшаться. Поэтому (пока) без повышения пенсионного возраста в частности и прежде всего для женщин — не обойтись.

Однако в первую очередь целесообразно напомнить, когда и почему возникли наши нынешние достаточно низкие пенсионные пороги: для мужчин — 60 лет, для женщин — 55.

Как это было

«Широко развернувшийся в промышленности на пороге первой пятилетки процесс модернизации производства и внедрения нового оборудования связан с необходимостью массового привлечения на фабрики и заводы молодых кадров и высвобождения более пожилых слоев рабочих…»

Гинцбург Л.Я. Трудовой стаж рабочих и служащих.
Москва, 1958, с. 46.

Государственное пенсионное обеспечение в СССР было введено в 1928—1932 годах. До этого пенсии выплачивались рабочим в случае утраты ими трудоспособности, в том числе и по причине «старческой дряхлости».

Новая пенсионная система предусматривала выход на пенсию и без учета уровня трудоспособности, а лишь в связи с достижением установленного возраста: 60 лет для мужчин и 55 — для женщин. Пенсия «по возрасту» приобрела значение некой награды за определенную меру труда на общество, что в сочетании с низким пенсионным порогом создавало впечатление заботы власти о благе трудящихся.

Смею утверждать, что «благо трудящихся» отнюдь не являлось для власти приоритетным. Подлинные причины весьма мягких пенсионных порогов были иными и достаточно прагматичными. В стране, с одной стороны, нарастала масса безработных, значительную часть которой составляли люди, бежавшие из сел от раскулачивания и коллективизации, и которая представляла собой накаленную среду, потенциально опасную для власти. Только начинавшаяся индустриализация не могла обеспечить их работой. Армия, сколь интенсивно она ни разрасталась в стране, нацеленной на «мировую революцию», не имела достаточно средств, чтобы поглотить массу молодых и, в силу возраста и жизненных обстоятельств, склонных к радикализму незанятых мужчин. Оставалось одно — освобождение рабочих мест от пожилых работников.

Поэтому власть и предложила массе немолодых мужчин и женщин — промышленных рабочих, независимо от их трудоспособности, срочно уйти «на заслуженную» пенсию-награду.

С другой стороны, основную массу трудовых кадров, от которых надо было избавиться, составляли женщины — вследствие огромных потерь мужского населения в войнах и революционных событиях начала века именно они заняли рабочие места во многих отраслях промышленности, прежде всего текстильной. К тому же сложно было адаптировать пожилых (большей частью малограмотных и неквалифицированных) женщин-работниц к грядущей модернизации промышленности.

Поэтому был установлен столь низкий пенсионный порог для женщин — 55 лет, а в текстильной промышленности — даже 50, правда, как временная мера.

Таким образом действительные причины, определившие параметры советской пенсионной системы, далеки от заботы о трудящихся в целом и о трудящейся женщине в частности. Официальные речи об особой заботе о женщине-труженице и матери стали звучать только с конца 30-х, когда государство в ситуации громадных потерь населения, вызванных массовыми репрессиями и Голодомором, попыталось справиться со стремительным падением рождаемости. Но миф «о заботе» оказался, как видим, живучим.

Сколько кому жить и, в частности, на пенсии

«Мы все сделаем, чтоб не поднимать пока что возраст. И я могу сказать, почему: потому что средний возраст мужчин — 61 год. Сейчас повышать пенсионный возраст женщинам — это последнее, что нужно делать…»

С.Тигипко, март 2010 года

Тезис о низкой продолжительности жизни граждан Украины стал уже общим местом, все знают, что составляет она округленно 62 года для мужчин и 74 — для женщин. Эти показатели закономерно вызывают негативные эмоции, ибо они существенно ниже, чем в развитых странах (лет на 12—18 для мужчин и на 4—8 — для женщин). Возможно, в расчете на такую эмоциональную реакцию этими показателями и пугают граждан противники поднятия пенсионного возраста. Соответственно, политики, сумевшие таковое поднятие предотвратить, могут рассчитывать на обратную реакцию — народную любовь и поддержку на выборах.

Для начала следует разобраться, о чем идет речь, и корректно использовать показатели.

В демографической статистике, рассчитывающей показатель продолжительности жизни, упомянутый в эпиграфе и пугающий граждан, его название звучит так: «Средняя ожидаемая продолжительность предстоящей жизни поколения». Он рассчитывается только для нового, рожденного в настоящий момент в конкретной стране поколения — путем экстраполяции на показатели его численности реально существующих на момент расчетов возрастных показателей смертности живущих в этой стране старших поколений (они указывают, какая часть этих поколений умирает на первом, втором, третьем и так далее годах их жизни). Таким способом демографы получают лишь гипотетический прогноз средней предстоящей продолжительности жизни поколения новорожденных, который может подтвердиться только при условии сохранения на протяжении всей их жизни режима вымирания предыдущих поколений — что имеет относительно невысокую вероятность. Используются полученные показатели почти исключительно для выявления изменений динамики прогнозируемой средней продолжительности жизни населения и международных сопоставлений. И только.

Поэтому показатель средней продолжительности жизни мужчин-украинцев — 62 года — вовсе не означает, что достигающие ныне 60-летия мужчины смогут отдохнуть на пенсии только два года. И то, что средняя продолжительность жизни украинок — 74 года, тоже не означает, что достигающие ныне 55-летия женщины смогут получать пенсию всего 19 лет (хотя слово «всего» тут вряд ли уместно).

Кстати, в 1927 году, накануне введения нынешней пенсионной системы, показатель средней продолжительности жизни мужчин составлял примерно 42 года, женщин — 47 лет. Как следовало бы реагировать тогда на установленные пенсионные пороги?

И еще. Слово «средняя» в названии показателя указывает на абсолютную неправомерность предположения о том, что каждый человек данного поколения, в случае сохранения показателей повозрастной смертности, обязательно доживет до возраста, зафиксированного в показателе. Ведь сам этот показатель исчислен, как сказано, с учетом постоянного процесса вымирания поколения, которое начинается уже в момент его зарождения. Кто-то умирает даже в первый день жизни, довольно значительная часть — на первом ее году, самом сложном для выживания младенцев. Умирают, конечно, и на втором, и во все последующие годы жизни поколения. Но та часть людей, которая доживет до возраста, совпадающего с произведенным для их поколения расчетным возрастным пределом, как бы получает возможность прожить всю «недобранную» их умершими сверстниками сумму лет жизни этого поколения.

Таким образом, показатель средней продолжительности жизни поколения не дает информации о средней длительности жизни на пенсии той его части, которая перейдет пенсионный рубеж. Эту информацию предоставляет показатель средней продолжительности предстоящей жизни той части поколения, которая достигла пенсионного возраста.

Он рассчитывается так же, как и предыдущий, — путем перенесения имеющихся реальных данных о повозрастных показателях смертности живущих старших поколений на поколение, только достигшее пенсионного возраста. И такие расчеты, как и в предыдущем случае, позволяют получить всего лишь прогноз средней длительности жизни на пенсии. Однако, поскольку расчет делается по меньшему и сравнительно небольшому периоду, в течение которого заметные изменения повозрастных показателей смертности относительно маловероятны (если, конечно, не возникнет некий форсмажор), то такой прогноз является более реалистичным.

И остается только сожалеть, что наша демографическая статистика практически не информирует общественность об этих прогнозах.

Кстати, они могут вообще не зависеть от динамики первого показателя. Так, показатель средней общей продолжительности жизни для женщин с 1927 года по настоящее время вырос с 47 до 74 лет (на 27 лет, или на 57%). Но это не означает, что в такой же пропорции увеличился средний период предстоящей жизни для женщин, достигших пенсионного возраста. В действительности он вырос с 21 года до 24 лет (на три года, или на 14%). Эти цифры говорят, что рост средней продолжительности жизни женщин происходил преимущественно в допенсионном возрасте (большая часть которого, кстати, приходится на трудовой период, каковой, по мнению некоторых, укорачивает жизнь!).

Однако рост общей средней продолжительности жизни поколения может сочетаться и с отсутствием роста среднего периода продолжительности жизни на пенсии или даже с его снижением. Именно такая ситуация сложилась сейчас в Украине с мужским населением. С 1927 года по настоящее время средний показатель общей продолжительности предстоящей жизни мужчин вырос с 42 до 62 лет (на 20 лет, или на 47%), но средний показатель предстоящей жизни достигших 60-летия, равный ныне
14 годам, примерно на год меньше показателя 1927 года.

Труд сокращает жизнь?

«Нет увеличению пенсионного возраста!

Не позволим поставить пенсионеров на грань вымирания!»

Из политических призывов партии «Батьківщина»,
сентябрь 2010 года

Судя по призыву, озвучившая его политическая сила уверена: продление трудового периода поставит женщин на грань вымирания — видимо, вследствие более длительных трудовых нагрузок.

Я обратился за консультацией к геронтологу. Ответ был вполне ожидаемым: регулярная трудовая активность в пожилом возрасте, если только она не связана с чрезмерными нагрузками (например, работой по ночам, в состояниях обострившихся тяжелых заболеваний, поднятием больших тяжестей, длительным пребыванием в небе или под водой и т.п.), обычно не сокращает, а наоборот, продлевает жизнь людей. Все долгожители — «долгоработатели».

Мне неизвестны какие-либо объективные аргументы относительно того, что период предстоящей жизни на пенсии после повышения пенсионного возраста для женщин на пять лет сократится более чем на те же пять лет. Согласно найденным мною данным, даже продолжая работать до 60 лет, здоровые женщины в среднем сохраняют большую трудоспособность, чем их ровесники — здоровые мужчины: женщины в указанном возрасте сохраняют 90% трудоспособности 20-летних, мужчины — только 60%.

Правомерен вопрос: а насколько здоровы женщины, которым после реформы предстоит еще пять лет работать?

Исследования свидетельствуют, что по объективным показателям здоровье пожилых женщин лучше, чем здоровье их сверстников-мужчин (хотя субъективные оценки здоровья у женщин хуже, чем у мужчин).

О состоянии здоровья разных возрастных и половых групп можно было бы судить по показателям ожидаемой средней продолжительности здоровой жизни населения в продуктивный период жизни. Но, к сожалению, мне не известно о расчетах таких показателей для Украины.

Однако такие расчеты есть для России. И учитывая, что характер демографического развития, условия жизни и многие иные параметры, определяющие продолжительность здоровой жизни населения, в Украине и России довольно близки, правомерно их использовать и для Украины.

Так вот, ожидаемая средняя продолжительность здоровой жизни для достигших 20-летия россиянок — 40,6 года, а для их сверстников — всего 36,7 года (вот кому в среднем не хватит здоровья на то, чтобы нормально доработать до 60). Для 45-летних россиянок — 18,5 года, а для их сверстников — 17,3.

Эти данные фактически «снимают вопрос» о потенциале здоровья, необходимом украинкам для работы до 60 лет. А исходя из показателя средней продолжительности предстоящей жизни, который в Украине несколько выше, чем в России, рискну предположить, что и показатели периода здоровой жизни у нас должны быть выше. Замечу особо, что речь идет о здоровых, трудоспособных людях. В случае потери трудоспособности и женщинам, и мужчинам положена соответствующая пенсия на период до достижения пенсионного возраста.

Что из этого следует?

Из этого следует, во-первых, что аргументы в пользу невозможности поднятия пенсионного возраста женщин из-за низкой продолжительности жизни и/или уровня здоровья либо основаны на эмоциях, а не на корректных показателях и достоверной информации, либо политически ангажированы.

Во-вторых, что неверно восприятие ныне действующих границ пенсионного возраста как имеющих какое-то научное обоснование. Медико-биологических обоснований не было тогда, нет их и сейчас.

Политические, идеологические, экономические и социальные их обоснования действительно были, но они были действительны только в период возникновения этих границ. Но в наши дни перед обществом не стоит и не может стоять задача «выжимания» женщин старших поколений на пенсию. Зато есть более чем достаточно оснований пересмотреть действующий пенсионный возраст для женщин и, как минимум, уравнять его с возрастом выхода на пенсию мужчин. И сделать это нужно не только, чтобы на какой-то период улучшить ситуацию на рынке труда и притормозить (да, «за счет женщин», сколь это ни возмущает многих) рост дефицита Пенсионного фонда. Важно — и не только для общества в целом, но и для самих женщин, — что это повышение позволит продлить их продуктивный период.

Сосчитаем. И женщинам, и мужчинам закон устанавливает единый возрастной порог начала трудовой деятельности — 16 лет. Таким образом, длительность продуктивного периода женщин составляет 39 лет (55-16=39); непродуктивного, имеющего две составляющие — до достижения трудового возраста и после выхода на пенсию, — 40 лет (16+24=40). У мужчин продуктивный период — 44 года (60-16=44), непродуктивный — 30 лет (16+14=30).

Иными словами, у женщин продуктивный период в 1,12 раза меньше, чем у мужчин, а непродуктивный — в 1,33 раза больше.

Понятно, что реальная длительность продуктивного периода у обоих полов почти всегда меньше (вследствие, например, продолжения учебы в школе до 17—18 лет, получения высшего образования, временной нетрудоспособности и т.п.), а периоды непродуктивные по тем же причинам более продолжительны. В какой-то мере на увеличение продуктивных периодов влияет продолжение работы во время пребывания на пенсии, но поскольку работают отнюдь не все пенсионеры, то увеличение общего показателя продуктивных периодов, видимо, не столь значительно, чтобы компенсировать потери.

Понятно и другое. За меньший продуктивный период женское поколение создает в среднем существенно меньшие, по сравнению с мужским поколением, объемы ресурсов для развития общества. Если учесть и то, что средний период пребывания на пенсии мужчин на 10 лет (в 1,71 раза) короче, чем у женщин, то есть основания сомневаться в достаточной обоснованности нередких сетований на гендерную и экономическую несправедливость относительно низкого, по сравнению с мужской, среднего размера пенсии у женщин.

Очевидно, что продление продуктивного периода женщин позволит увеличить как «солидарную», так и накопительную часть их будущих пенсий. А это — несомненный стимул для такого продления для самих женщин.

И последнее. Относительно быстро изменить сложившуюся, крайне неблагоприятную структуру населения, обуславливающую снижение числа трудоспособных, можно за счет массовой иммиграции в Украину. Но — ментальная, культурная, религиозная и прочие характеристики мигрантов неминуемо будут такими, что, решив одну проблему, угрожающую его существованию, наше общество обретет несколько других, несущих подобные угрозы.

Другой путь решения проблемы несравненно более долог и труден. Он не отрицает использования иммиграции — только в ограниченных масштабах, позволяющих должным образом адаптировать и ассимилировать иммигрантов. Он не сводится к такой непопулярной, но необходимой ныне мере, как продление продуктивного периода для женщин. Суть его — в восстановлении простого естественного воспроизводства поколений.

Пенсия и дети

События, предопределившие нынешнюю демографическую ситуацию, произошли еще четыре десятилетия назад, когда нетто-коэффициент воспроизводства поколений населения Украины упал ниже 1,0. Иными словами, у родительского поколения начало рождаться такое количество детей, которое не могло это поколение численно заместить. Чернобыль, распад постсоветской экономики и бегство части населения от всего этого из страны только приблизили депопуляцию, которая и началась в 1993 году, когда показатели смертности населения Украины впервые превысили показатели рождаемости.

Не вдаваясь в подробности исчисления коэффициентов, скажу только, что для обеспечения простого воспроизводства поколений (и замедления депопуляции) среднее количество рождений, приходящихся на каждую рожавшую женщину, должно быть на уровне приблизительно 2,45 (имеем же — 1,45). То есть у каждой тысячи матерей в среднем должно родиться примерно 2450 детей.

Сегодня, как свидетельствуют социологические опросы последних десятилетий, большинство молодых людей не хотят иметь более одного-двух детей (что, в частности, свидетельствует о низкой эффективности большинства действующих ныне мер по повышению рождаемости). Упрощая, можно сказать, что нам необходимо добиться всеобщей двух-трехдетности. То есть необходимо, чтобы в среднем на каждую женщину рождалось всего на одного ребенка больше.

Как можно способствовать этому средствами пенсионной реформы?

Очевидно, что изменение пенсионного возраста женщин должно отразиться и на пенсионном пороге для женщин-матерей.

Необходимо предусмотреть такую корректировку возраста, чтобы она способствовала формированию желаемых для общества и не противоречащих интересам женщин и их семей ориентиров репродуктивного поведения.

Представляется, что нет оснований уменьшать возраст выхода на пенсию и период обязательного страхового стажа для женщин, родивших и воспитавших одного ребенка. От его рождения почти никто не отказывается, и потому дополнительные стимулы здесь не нужны.

Рождение и воспитание двух детей можно отметить снижением на один год пенсионного порога и необходимого для получения пенсии страхового стажа
(т.е. 59 вместо 60 и 29 вместо 30). А также — какого-то бонусного варианта периода выплаты страховых взносов, которые должны вноситься за женщину на протяжении ее пребывания в отпуске по уходу за ребенком, независимо от того, первый он, второй или четвертый. Например, увеличить накопленный страховой стаж на 0,5 года. (При этом в условиях двухуровневой обязательной пенсионной системы государству нужно обеспечить и внесение накопительных взносов за весь период отпуска по уходу за ребенком любой очередности.)

Однако особо должно быть отмечено рождение третьего, «решающего» ребенка. После его рождения общий пенсионный возраст и необходимый страховой стаж матери могут быть снижены, например, на три года.

Многодетные матери — особая статья. Для матерей пяти и больше детей следует, видимо, сохранить действующую ныне норму сокращения пенсионного возраста на пять лет, но страховой стаж уменьшить в меньшей пропорции.

Понятно, что это только малая часть всех тех мер, которые нужно предпринять обществу в целом и государству в частности для того, чтобы женщины (ну, и мужчины тоже) хотели и могли иметь, растить и воспитывать двух-трех (и более) детей. Нужны условия, как минимум — качественные рабочие места, доступное жилье и безопасная во всех смыслах этого слова среда обитания человека. А в качестве особой заботы о женщинах надо, для начала, сделать так, чтобы женщины рельсы не укладывали, трактора не водили, в третью смену у станка не стояли. И все.

А снижение пенсионного возраста по сравнению с мужчинами должно зависеть от числа детей именно потому, что женщина — не только работник, но и мать.

«Первого сына рожают для Бога, второго — для царя, а третьего — для собственного прокорма», — так гласила старинная, сегодня совсем забытая из-за кажущейся полной утраты смысла русская пословица. Введение пенсий по возрасту поспособствовало существенному снижению потребностей в детях как будущих кормильцах. Но поскольку «прокормить» поколения нетрудоспособных пожилых людей могут только трудоспособные поколения их детей, постольку все должно делаться, где только можно, — и в пенсионной сфере тоже, чтобы эти дети не перевелись.