Когда перед Англией стояла страшная угроза иноземного вторжения, то из недр истории явился наследник герцога Мальборо - Уинстон Черчилль, когда перед страной встала угроза экономического краха и окончательного превращения во второстепенное государство, из недр обывательской Англии явилась дочь бакалейщика.

После отставки Черчилля в Англии был период регулярной смены правительств: соревнование инфляции с безработицей. Лейбористы накачивали деньги в экономику, субсидируя государственные предприятия и увеличивая пособия: безработица снижалась, но это не компенсировало в глазах избирателей рост инфляции, и лейбористы проигрывали выборы. Консерваторы снижали налоги, пытаясь совладать с инфляцией и повысить эффективность производства, опасались тем не менее роста безработицы, могущей вызвать недовольство избирателей. И в итоге безработица все-таки росла, а инфляция не сильно уменьшалась, и избиратели опять были недовольны. В денежно-финансовой сфере практика этого пятнадцатилетия получила весьма характерное название: "stop-go" (чередование ограничений и стимулирования деловой активности). Экономика Англии оказалась в ситуации кризиса, который в официальной публицистике называют глубоким, а в научной литературе - системным.

Леди, зачем вы украли наше молоко?

Когда в 1970 году к власти пришла Консервативная партия, то на пост министра образования и науки была назначена Маргарет Тэтчер. Реформа образования, затеянная предыдущим кабинетом, проходила под лозунгом "образование для всех" и предусматривала существенные субсидии государственным школам и преобразование частных школ в государственные. Естественно, что эта реформа имела ощутимую общественную поддержку. И Тэтчер, выступавшая за развитие частных школ и элитарного образования, немедленно приступила к тому, что можно смело назвать саботажем. Более того, когда урезали финансирование образования, дабы покрыть дефицит, образовавшийся в результате некоторого снижения налогов, Маргарет Тэтчер пошла на крайне непопулярные меры: ввела плату за молоко (раньше его выдавали в школах бесплатно) и увеличила на треть плату за школьное питание. Сэкономленные на этом 8 млн. фунтов вызвали столь бурный общественный протест, что имя Тэтчер стало по всей Англии нарицательным. Она была признана самой непопулярной женщиной года, студенты и школьники пикетировали парламент и другие государственные учреждения с выразительными плакатами: "Леди, зачем вы украли наше молоко?", "Кто защитит наших детей от Тэтчер?", а Тэтчер тем временем повторяла трюизмы прошлого века, вроде "За все надо платить", и показывала на цифрах и фактах обоснованность цен на школьные завтраки. Деятельность Тэтчер на посту министра образования вызывала удивление: зачем она губит свою карьеру? Зачем она подрывает авторитет партии? Ответ был прост, но не менее удивителен: "Я делаю свое дело - отстаиваю идеалы консерватизма". От таких слов в Англии успели отвыкнуть.

В начале было слово

Так у консерваторов появился новый лидер, заставивший вспомнить о Пите, Дизраэли и Черчилле, а также о "старой доброй Англии". Тэтчер не только не пыталась маскировать свои правые взгляды под привычные общие слова, она открыто их декларировала и отстаивала. Более того, она говорила не столько о партии и ее сплочении, сколько о том, как вывести страну из кризиса, и предлагала конкретную программу и необходимые меры. Свобода частной инициативы и предпринимательства, невмешательство государства в рыночную экономику, ограничение государственных расходов - слова эти, произнесенные уверенно и четко, без "но" и недомолвок, производили неожиданный эффект: те, кто еще недавно посмеивался над неопытной леди, теперь становились ее сторонниками и провожали ее аплодисментами. Дальше больше: "Тот, кто готов много и упорно трудиться, заслуживает величайших наград... Мы будем поддерживать работающих, а не тех, кто прогуливает и не хочет работать", "Право человека работать самостоятельно, тратить заработанное, владеть собственностью, иметь в лице государства слугу, а не господина - вот в чем состоит английское наследие". Банальные сентенции, больше подходившие к XIX веку, казалось, должны были вызывать усмешку и неприязнь, но заявленные с максимальной ясностью и прямотой, они оказались теми словами, которых ждали сторонники партии, которых ждала Англия. "Я не провожу политику консенсуса. Я провожу политику убеждения" - эта ее позиция, впоследствии ставшая легендарной, проявилась уже в это время во всей полноте. Партия почувствовала, что с новым лидером она готова не просто вернуть себе власть, но и реализовать то, о чем многие уже стали забывать, - идеалы консерватизма. Эти идеалы и стали основой атак на правительство лейбористов. Вместо тактики мелких уколов и цепляния к частным ошибкам консерваторы и их лидер развернули широкое наступление на саму сущность лейборизма - социалистическую модель общественного устройства.

"Социализм и Британия несовместимы" - это положение стало основой кампании Консервативной партии. Риторика Тэтчер строилась на пафосе принципиального неприятия социализма как такового, с человеческим лицом или без оного. И эта риторика отсылала к Славе и величию Англии, к английскому духу, к жизненным устоям английского обывателя. "Консервативная партия, какой я ее вижу, не станет делать тайны из того, что она верит в свободу личности и индивидуальное преуспевание, в поддержание законности и порядка, в широкое распространение частной собственности, в вознаграждение энергии, умения и бережливости, в разнообразие выбора"; "Социализм лейбористов приведет, нет, уже привел страну на грань банкротства, но что еще страшнее, он станет концом всех индивидуальных свобод, того, без чего от Британии останется лишь название на политической карте"; "Рынок - это не теория. Это естественная часть общества. Рынок позволяет тебе быть самообеспеченным. Рынок естественно помогает тебе добиваться естественных устремлений. Рынок позволяет людям использовать их таланты и человечность"; "Мы выступаем не за локальные реформы, мы хотим коренного изменения сложившейся социально-экономической системы, мы хотим жить при капитализме". Консерваторы развернули свои знамена и вышли на бой с открытым забралом.

Правительство лейбористов было не готово к такому повороту событий. Все ухудшающееся экономическое положение, бесконечные забастовки, заставлявшие рядового англичанина задуматься, кто правит страной - профсоюзы или правительство, растущая инфляция и не уменьшающаяся безработица привели к тому, что позиции лейбористов ухудшались с каждым месяцем.

Монетаризм. Как это делалось в Англии

Убедительная победа консерваторов на выборах 1979 года стала триумфом не только и не столько самой Маргарет Тэтчер, а того отношения к миру, стране и экономике, которое она выражала. Но слова, сколь бы важными они ни были, - это только слова. Теперь пришло время дел.

Ранее нахождение точек соприкосновения являлось основным элементом политического искусства, добиться консенсуса - значит победить. Но Тэтчер придерживалась прямо противоположного отношения к политике: "Добиться консенсуса - значит ничего не сделать". Все требовали консенсуса, она хотела результата. Само слово "консенсус" вызывало у нее презрение: "Кто-нибудь когда-нибудь выигрывал битву, если на его знамени было начертано: "Я хочу консенсуса?"; "Консенсус - это предательство" - вот лишь малая часть тех добрых слов, что сказала эта женщина про консенсус. Политике "сдержек и противовесов" она противопоставила политику убеждения и действия.

На формирование экономических взглядов Тэтчер серьезное влияние оказали книги фон Хайека, но не меньшее влияние оказала жизненная философия отца - хозяина бакалейной лавки в маленьком провинциальном городке, - который в юности, зарабатывая 14 шиллингов в неделю, отдавал за комнату 12, а из оставшихся двух один откладывал. "Нужно работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь", "Тратить можно только то, что заработал". Ее не надо было убеждать в правильности монетаризма, за сложными построениями экономистов она видела простой житейский здравый смысл, за философией монетаризма - жизненную позицию английского обывателя. Потому, наверное, Тэтчер редко употребляла термин "монетаризм", предпочитая ему термин "народный капитализм".

Жесткий контроль за денежной массой ("Финансы определяют расходы"), - все остальное - производное. Так можно коротко выразить основную идею этой программы, уточнив, что "производное" не значит "неважное". Предлагались конкретные действия:

• резкое уменьшение государственного аппарата - кроме уменьшения расходов, это должно было вызвать отток талантливой молодежи из сферы управления в сферу реальной экономики из-за снижения перспектив роста;

• сокращение государственных расходов на строительство и социальную сферу (кроме медицины) - важным следствием должны были стать удар по иждивенческим настроениям в обществе, мобилизация деловой активности населения;

• резкое ограничение субсидирования и дотационного стимулирования экономики - правительство должно свести к минимуму свое участие в экономической жизни, тем самым обеспечив свободу предпринимательства;

• сокращение расходов на местные органы власти;

• массовая приватизация (в том числе муниципального жилого фонда) и реструктуризация промышленности - что должно было привести к увеличению эффективности производства и созданию обширного класса мелких акционеров.

Еще одним принципиальным положением программы была налоговая реформа. Существовавшая система налогообложения была практически несовместима с какой-либо деловой активностью - налог на доходы от капиталовложений (например, доходы с акций) достигал 95%, а на доходы от работы по найму - 75%. Поэтому без существенного снижения прямых налогов, и в первую очередь подоходного, не могло быть и речи ни о каких реформах вообще. Решено было, компенсируя потери казны от снижения прямых налогов, увеличить косвенные (в первую очередь НДС).

Иными словами, программа предусматривала произвести системные изменения в английской экономике методами жесткой бюджетной и кредитно-финансовой политики и в конечном итоге изменить жизненный уклад послевоенного английского общества.

Естественно, что основным механизмом осуществления реформ стал бюджет. Первый бюджет был разработан в рекордно короткие сроки (за пять недель) и при непосредственном участии Тэтчер. Он предусматривал снижение налогов и первичное сокращение государственных расходов (на 4 млрд. фунтов), затрагивавшее все министерства, кроме министерства здравоохранения и обороны. Кроме того, большая часть оставшихся после сокращения средств многих министерств должна была пойти на реструктуризацию подчиненных им отраслей и предприятий.

Первая проблема, с которой столкнулись реформаторы еще на этапе формирования бюджета, - попытки министерств всеми правдами и неправдами добиться увеличения выделяемых им средств. И если бы не настоящая война, объявленная лично Тэтчер министерствам и их аппаратам, то принятие бюджета и возможность его выполнения были бы под большим вопросом. Когда же дело дошло до реструктуризации, Тэтчер и вовсе сделала ставку на менеджеризацию - приглашение для выполнения конкретных задач, стоящих перед министерствами, менеджеров частных корпораций, в том числе и не англичан (в частности, руководство модернизацией черной металлургии, а впоследствии и угольной промышленности было поручено легендарному благодаря своим жестким методам американскому миллионеру Макгрегору).

Но проблема сопротивления министерств уже в самое скорое время оказалась далеко не единственной. В самой логике монетаристских реформ было заложено, что уменьшение финансирования государственных предприятий, прекращение активного субсидирования приведут к росту безработицы на первом этапе. Частное предпринимательство, на которое в перспективе делало ставку правительство Тэтчер, естественно, развивалось куда медленнее, чем происходило сокращение служащих на государственных предприятиях, особенно это касалось регионов с преобладанием государственного сектора. К тому же, воспользовавшись ослаблением государственного регулирования и получив дополнительные средства, многие предприятия произвели техническую модернизацию, результатом которой стало сокращение численности рабочих.

Еще одним, но уже менее ожидаемым эффектом начавшихся реформ стал рост процентной ставки. В условиях сократившейся денежной массы, "подорожавшего государственного кредита" это было вполне естественно. Но то, что многие предприятия, а также игроки на финансовом рынке, уверенные в том, что жесткая финансовая политика долго продолжаться не может, а если и будет продолжаться, то скорее рано, чем поздно, приведет к смене правительства, начали активно набирать кредиты, ожидая в самом ближайшем будущем лавины бюджетных денег, было некоторой неожиданностью. Еще большей неожиданностью был рост инфляции, борьба с которой была главным приоритетом правительства. Лишние деньги, которые выводили из экономики в дверь, возвращались туда через окно: набранные кредиты, дополнительные доходы, полученные благодаря уменьшению налоговых ставок, не шли в инвестирование недореформированной промышленности, а устремились на потребительский рынок, увлекая за собой частные сбережения граждан. Отчасти запланированный в связи с повышением НДС и первичным спадом в экономике рост цен дал в результате инфляционных ожиданий всех участников рынка весьма ощутимый рост инфляции, а профсоюзы своими соглашениями об уровне заработной платы довершили дело.

Перед Тэтчер и ее правительством встал вопрос "кредита доверия". Чтобы победить на следующих выборах, правительству необходимо было идти на весьма существенные компромиссы, предусматривавшие если не глобальное изменение курса, то существенное послабление, и в первую очередь - активные финансовые вливания в экономику. Но пойти на это значило либо отказ от реформ, либо увеличение издержек едва ли не в геометрической прогрессии: кредит доверия к жесткой финансовой политике будет подорван, а значит, спекулятивные ожидания станут практически непреодолимым препятствием. Но в случае продолжения жесткого курса правительство рисковало не быть переизбранным, а значит, не иметь возможности довести реформы до конца, тем более что было совершенно очевидно: лейбористы, придя к власти, в самый короткий срок превратят все сделанное правительством Тэтчер в дырку от бублика.

Приватизация, как и было обещано

К 1984-1985-му годам инфляция в стране снизилась до рекордно низких цифр, безработица начала уменьшаться (это не смотря на увольнение шахтеров нерентабельных шахт), общее оживление промышленности, в основном за счет частных компаний, шло темпами, сопоставимыми с теми, когда то тут, то там начинают мелькать слова об экономическом чуде. Пришло время приватизации. Даже модернизированные и реструктурированные государственные предприятия и отрасли резко отставали в своем экономическом развитии от частного сектора экономики, они поглощали много госсредств, а главное - требовали постоянного активного вмешательства государства в экономику. Приватизация призвана была решить сразу несколько важнейших для "тэтчеризма" задач:

• решить проблему инфляции за счет уменьшения государственных расходов и субсидий, а также за счет получения дополнительных доходов от продажи государственной собственности;

• создание обширного класса мелких собственников и акционеров;

• уменьшение госсектора экономики, а следовательно - уменьшение роли государства;

• увеличение эффективности производства.

Модернизация государственных предприятий и отраслей, произведенная правительством в первые годы реформ, резко повысила привлекательность государственных предприятий. Наличие у англичан достаточных денежных средств, которые в результате возросшего доверия к политике "тэтчеризма" уже не выбрасывались на потребительский рынок, а скапливались на банковских счетах и в акционерных обществах, создало ситуацию платежеспособного спроса. Все это позволило правительству провести денежную приватизацию быстро, эффективно и выгодно. В итоге практически за два года было приватизировано более 50 крупных государственных компаний, в том числе British Telecom, British Gas. К 1989 году число держателей акций превысило 12 млн. чел. (в 1979-м было не более 2 млн.)

Особенно важной для Англии была распродажа муниципального жилого фонда. Как бы далеко ни простирались владения Британской империи, собственный домик с розами в палисаднике всегда был той национальной идеей, которая определяла жизнь и образ мыслей англичанина. Тэтчер победила. Англия вновь стала капиталистической страной - преуспевающей и богатой. Теперь англичане жили не "второразрядной жизнью в третьеразрядной стране" (так Тэтчер в 1979 году характеризовала жизнь в Британии), они снова жили в великой промышленной державе, обладающей общепризнанным международным авторитетом. Экономическое чудо, производственный бум, небывало высокий уровень жизни - к середине 80-х эти слова произносили привычно, походя, как нечто само собой разумеющееся. 10 лет "тэтчеризма" изменили страну так, что сейчас программа и политика нынешних лейбористов куда ближе к идеям леди Маргарет, чем к тому, о чем говорили Вилсон и Каллагэн. Англия, как бы она ни относилась к госпоже Тэтчер, это Англия "тэтчеризма".

Юлия Любимова